Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентур - Страница 48

По словам Самойлова, по этим причинам до сих пор ни одно из европейских государств не имело в Японии хорошо организованной и приносившей удовлетворительные результаты разведки. Исключение составляли китайцы. Они имели в Японии много шпионов и могли бы быть осведомлены лучше других. К сожалению, этого нет, по крайней мере в отношении разведки с военными целями. Причина этому та, что китайцы до сих пор мало образованны в военном отношении, а потому получаемые ими сведения не имеют большой цены.

Словом, впечатление от доклада военного агента таково, что в Японии никакая разведка невозможна.

Однако, Самойлов делает другой вывод. Он говорит, что для организации в Японии правильной и плодотворной по результатам разведки необходимо: 1. Большие деньги. 2. Тщательный выбор агентов, причем никоим образом разведка не может быть поручена лицам, прибывающим впервые в Японию, ибо за ними-то и учреждается самый тщательный надзор; нельзя также поручать этого дела лицам, не имеющим какого либо другого занятия, это только выдает их. 3. Учреждение какого-либо бюро вне пределов Японии, куда могли бы безопасно являться предлагающие свои услуги лица, так как в Японии их приход куда бы то ни было будет замечен после первого же посещения. 4. Необходима оценка получаемых сведений экспертом на месте, иначе будут доставляться, под видом секретных сведений, переводы из газет, вымышленные известия и т. п. Возможно также получение сведений, сфабрикованных в японском главном штабе, где для этого существует особое бюро и что имело место уже не раз".

Как видим, выводы крайне туманны и тоже склоняются к тому, что вести разведку изнутри на Японию невозможно.

В начале мы указывали, что доклад этот Самойлов почему-то представил послу. В результате, министерство иностранных дел сообщило военному министру (3 января 1909 г., № 8) о "нежелательности при настоящих условиях участия наших консульских агентов в Японии в каких-либо военных разведках". Это единственный вывод, на который было способно царское министерство иностранных дел.

Однако, это не первое и не последнее, наводящее панику, донесение Самойлова. Этот офицер Ген. штаба, вместо того, чтобы обдумать, как приладить к местным условиям разведку, жаловался, что "общеизвестные приемы разведки в Японии неприменимы". Новых же, особенных приемов разведки он не знал и, следовательно, занимался лишь обработкой газетных сведений, действительно, в Японии ничего существенного для разведки не дававших.

Кроме военного агента в Японии и его агентурной сети, Генштаб получал сведения по военным вопросам от своего агента № 1, но, начиная со второй половины 1909 года, приток сведений из этого источника прекратился. Кроме того, этот агент (№ 1) доставлял Ген. штабу не те сведения, в которых последний нуждался, а те, которые ему "угодно было доставлять", т. е. не Ген. штаб руководил агентом, а агент — Ген. штабом. Ценность этих сведений, понятно, была не велика. Это были преимущественно переводы из газет, снабженные многословными рассуждениями и замечаниями от себя.

По словам авторов доклада, — "этот источник не мог давать что-либо существенное уже по одному тому, что был хорошо известен японцам, равно как и псевдоним "japonicus", под которым это лицо помещало свои корреспонденции в "Новом Времени".

Относительно военной деятельности японцев на материке военная агентура давала очень мало сведений. По отдельным вопросам были даны "очень хорошие сведения командированным в Японию поручиком Панчулидзевым", из чего авторы доклада делают вывод, что "этот принцип наглядно показывает, что если бы мы имели более деятельную и энергичную военную агентуру, более подвижную, то, несомненно, наши сведения о японской армии вскоре пополнились бы весьма ценными данными".

Русское посольство в Токио и подчиненные ему лица министерства иностранных дел не дали по военным вопросам никаких сведений, заслуживавших внимания.

Военный агент в Китае полк. Корнилов имел двух помощников, — одного в Мукдене, другого в Шанхае.

По словам 5-го делопроизводства Ген. штаба, сведения военной агентуры о развитии военных реформ в Китае и о различных организационных мероприятиях военного характера, предпринимавшихся китайским правительством, были вполне удовлетворительными, зачастую обширными, полными и обстоятельными. Наиболее ценные, полные и обстоятельные донесения получались от военного агента. Он давал сведения преимущественно об общих руководящих указаниях, дававшихся на места центральным правительством в Пекине. В огромном большинстве случаев эти общие сведения сопровождались переводами указов, приказов, повелений и пр.

Мукденский помощник военного агента подполковник Афанасьев вел разведку в пределах мукденской провинции на средства, уделявшиеся ему военным агентом. На 1910 год последние были ограничены ничтожной суммой в 1.300 рублей.

На эти средства он содержал:

— Служившего русским еще во время русско-японской войны, якобы, весьма способного и испытанного агента-китайца в Андуньсяне, получавшего по 40 кит. дол. в месяц.

— Агента в Дальнем, который помимо разведки в войсках занимался также сбором сведений военно-стратегического характера, получая за это по 40 кит. дол. в месяц.

— Агента-чиновника в штабе войск Маньчжурии, еще во время русско-японской войны работавшего с подполковником Афанасьевым и доставлявшим, кроме военных сведений, также сведения о путешествовавших по Маньчжурии и Монголии японцах. Оплачивался этот агент сдельно, но не выше 10 кит. дол. за каждое сведение или документ.