Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентур - Страница 106

106

Ставка направила этот проект с благоприятным отзывом военному министру. Последний передал его начальнику Генерального штаба "по принадлежности". Начальник Ген. штаба отнесся к проекту со всей серьезностью, в принципе нашел его вполне приемлемым и решил поставить во главе этого дела самого Брагина, но лишь возражал против слишком, по его мнению, большой суммы расходов и против предоставления широкой инициативы и независимости руководителям этого дела.

В ответ на это начальник Ген. штаба получил от генерал-квартирмейстера Ставки (7/1 1917 г., № 102) сообщение, что "в виду того, что проект капитана Брагина не признано возможным провести жизнь на тех основаниях, каковые намечены его автором, названный обер-офицер отказался от предложенной командировки во Францию". В заключение указывалось, что другого офицера, могущего заменить Брагина, Ставка не имеет.

Начальник Генерального штаба ген. Аверьянов написал на этом сообщении: "Неужели нужно было выполнять все то, что нарисовала фантазия капитана Брагина"?

Так кончилась вторая попытка "делать революцию" в стане своих врагов…

Однако, этими двумя примерами еще не исчерпан список попыток военного ведомства царской России прибегнуть к услугам активной разведки.

Так, ген. — квартирмейстер при Ставке писал генерал-квартирмейстеру Ген. штаба (30/I 1917 г., № 925), что в связи с широким использованием в Германии труда русских военнопленных в самых различных отраслях промышленности, возникает "мысль о вреде, который мог бы быть нанесен благосостоянию наших противников при умелой и незаметной на первый взгляд порче поручаемой пленным работы, как, например, уничтожение глазков картофеля при его посадке, слишком глубокий посев свеклы, порча сельскохозяйственных орудий, заводских машин, скота, повозок и т. п.".

Автор этого предложения находил, что "осторожное распространение среди наших военнопленных изложенной мысли казалось бы возможным поручить надежным агентам нашей заграничной сети. Попытка в этом отношении уже делается подведомственными полковнику графу Игнатьеву 2-му организациями".

Генеральному штабу эта "мысль" понравилась, и он немедленно по телеграфу отдал соответствующее распоряжение военным агентам в Париже, Копенгагене и Гааге.

О результатах, конечно, легко догадаться — их не было…

Генерал-квартирмейстер при Ставке в указанном выше отношении отмечал, что Игнатьев уже занялся этим делом. Это было очень сильно сказано, ибо фактически он ничего не сделал в этом направлении, а только писал в Ставку, что "в настоящее время иной раз поступают серьезные предложения по организации взрывов и поджогов складов и заводов противника. Не имея на эту цель специальных кредитов, приходилось работать совместно с союзниками, что крайне неудобно, ибо приходится раскрывать перед ними часть своей агентурной сети. Полагал бы полезным иметь под рукой специальный аванс, который мог бы расходоваться в небольшой мере при подготовке дела и оплачивать без задержки удавшееся предприятие".

Вот и все, что было сделано "организациями" Игнатьева. В докладах Игнатьева его многочисленным хозяевам мы не нашли указаний ни на одно удавшееся предприятие по активной разведке. Следовательно, можно с уверенностью сказать, что им ничего в этой области сделано не было. Во всех этих докладах имеются ссылки на организации "по саботажу в Польше, по взрывам железных дорог и т. д.", но чтобы эти организации в действительности причинили какой-либо вред врагам России — об этом нигде не говорится ни слова.

Имеются указания еще на одну попытку применения активной разведки против Германии.

Капитан в отставке Лосев, проживавший в Петрограде, доставил в конце 1916 г. в Ген. штаб донесение своего двоюродного брата корнета Соломона и генерал-майора Зелинского, находившихся в плену в Германии, в котором последний писал, что "под его руководством в Бишофсвердерском лагере военнопленных образовалась группа офицеров, организовавшая взрывы германских снарядных заводов, борьбу с германской пропагандой украинского движения среди русских нижних чинов и пр.".

Согласно донесению Зелинского, организация эта действовала весьма успешно, "работая через германских нижних чинов-социалистов, охраняющих лагерь; причем этой организацией успешно выполнены уже взрывы и уничтожение двух германских снарядных заводов — в июле фабрика асфикционных снарядов в окрестностях Бауцена и большая германская фабрика снарядов у г. Битерфельда. На это дело сами пленные офицеры из своих средств израсходовали 3.500 рублей".

Когда Генеральный штаб не ответил на донесение этих новоявленных Мининых и Пожарских, корнет Соломон "бежал из плена" и заявился в Ген. штаб. Здесь его допросили. Выяснить ничего толкового не удалось, но создалось впечатление, что никакой организации Зелинский не имел и никаких взрывов ими не производилось. Тут еще попутно всплыло, что в 1912 г. капитан Лосев обвинялся в шпионаже в пользу Афганистана и, хотя достаточных улик не было, но все же со службы его уволили и осудили за растрату.

Из сопоставления разных фактов Ген., штаб пришел к заключению, что в деле Зелинского — Соломона — Лосева "весьма возможна рука германской разведки".

Известно также, что русское верховное командование долгое время не соглашалось на польские национальные формирования и советовало полякам "приносить нам пользу иным способом, а именно, действуя на свой риск в тылу неприятеля, разрушая его сообщения и пр.. Однако, поляки на этот риск не пошли…

106