Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентур - Страница 90

Все вербовщики состояли на жаловании и получали премию за каждого отправленного агента: в месяц приблизительно отправлялось по 5-10 агентов, но 50 % из них обычно пропадали.

Часть этих вербовщиков, ввиду занимавшегося ими общественного положения давала самостоятельные сведения.

Завербованные агенты после их инструктирования отправлялись в путешествие и сообщали сведения на условные адреса, откуда французские военные власти пересылали их Игнатьеву. Затем каждый агент еще дополнительно опрашивался доверенным лицом организации. По паспорту агента устанавливалось время его путешествия. "Главная цель, — писал Игнатьев, — поставленная мною при таком способе работы, была работа не с профессионалами, дабы избегнуть по возможности фабрикации сведений. Зато на практике явилась масса недоразумений: выяснилось, что неподготовленные к делу люди приезжали и привозили очень мало; чересчур рьяно принявшиеся за дело вербовщики арестовывались в Швейцарии; неорганизованность почтовых ящиков замедляла доставку сведений".

Лишь к маю 1916 года Игнатьеву, якобы, удалось наладить отправку агентов, организовать быструю доставку сведений и обеспечить приток свежих вербовщиков и агентов, что "позволяло выдержать этой организации неоднократные аресты в Австрии и Швейцарии без особого ущерба для дела".

Кроме того, Игнатьев предложил тому же Г. "найти связи с чешскими революционными кругами и постараться привлечь их к делу разведки; обследовать многочисленные польские организации в Швейцарии, стараясь через них найти ходы в Польше и Галиции" и привлечь к работе чинов швейцарского Генерального штаба.

Войти в сношения с главарями тайных чешских организаций Игнатьеву, якобы, удалось и они "с радостью согласились на совместную работу в пользу России". Однако, "благодаря господствовавшему в Богемии террору, полному разгрому чешских организаций в Швейцарии в конце 1915 года, работа их сильно затруднялась". В июне 1916 года Игнатьеву все же удалось отправить в Богемию несколько лиц, которые вошли в сношения с местными резидентами, но в августе того же года от них еще известий не было. "Приходя в отчаяние от невозможности нам помочь, — доносил Игнатьев штабу фронта, — главари этих организаций предприняли шаги в июле месяце к тому, чтобы пропустить своих агентов и установить сношения через Голландию или Данию… При этом считаю долгом оговориться, что все эти люди работают почти безвозмездно, соглашаясь взять деньги лишь на покрытие своих расходов по поездкам".

К польским организациям подойти оказалось тоже не легко. Главная причина была в том, что "для России никто из них, за малыми исключениями, пальцем не двинет", — пояснял Игнатьев. Однако, несмотря на это, Игнатьеву, якобы, удалось найти одного австрофобствующего поляка, который, "пользуясь хорошими отношениями с главарями этого направления, имеет возможность принести известную пользу военной разведке".

В швейцарском Генеральном штабе был найден агент, оказавший "большие услуги как в деле контршпионажа, охраны наших агентов, так и в деле разведки".

Игнатьев также стремился пробраться к секретным документам представителей Австрии и Германии в Швейцарии, но безрезультатно.

Все эти разрозненные действия отдельных лиц Игнатьев назвал "организация № 1".

Во главе "организации № 2" стоял некий М., хорошо известный Игнатьеву по России. Этот М. приехал в Будапешт, где имел кое-какие связи. Оттуда он сообщил Игнатьеву, что ему легче поддерживать связь через Румынию, но, не сделав и этого, вернулся обратно в Париж. Тогда Игнатьев поручил ему связаться с одним знакомым ему лицом в Германии, "могущим оказать неоценимые услуги". Но из этого тоже ничего не вышло и "организация № 2" была ликвидирована, а М. устроен в аппарате Игнатьева в качестве технического работника.

Во главе "организации № 3" был поставлен стат. советник Л-а. Он должен был завербовать профессора Лозаннского университета Р. Произведенное Игнатьевым обследование Р., якобы, установило неискренность последнего в заигрываниях с русской разведкой. Тогда Л. познакомил Игнатьева с крупным чиновником французской уголовной полиции В, Последний начал выжимать от Игнатьева деньги, говорил о существовании обширной сети, но никаких сведений не давал. В конце концов, В. был вынужден под нажимом раскрыть свои карты. Оказалось, что вместо "обширной сети" он имел 2-3-х дельных сотрудников и 4-х агентов, совершенно неподготовленных, но имевших возможность ездить в Австрию. Игнатьев прибрал агентов к рукам и отправил их в Австрию. Вскоре один из них сообщил, что им найден осведомитель в австрийской главной квартире, но так ли это было — неизвестно.

Кроме того, ст. сов. Л. создал в Испании "центр" для вербовки новых агентов.

“Организацию № 4” возглавлял некий Ш. Его штаб-квартира была расположена в Швейцарии. Там он должен был войти в местные польские круги и постараться через них найти связи в Польше. Ш. давал обещания посадить своего резидента в Варшаве и Люблине. Однако, прошло несколько месяцев и "организация" Ш. ничего не дала. Штаб Юго-Западного фронта, по рекомендации которого Игнатьев связался с Ш, сообщил, что “Ш. должен был работать и для Северного фронта и что он считается уволенным Северным фронтом, ввиду неудовлетворительности его работы". Игнатьев, несмотря на это, не порвал с Ш, а признал, что штаб Северного фронта его поставил в невозможные условия работы. Так, например, ему было сперва "предложено посылать шифрованные телеграммы из Швейцарии в Псков"… Прошло еще несколько месяцев и Игнатьев также был вынужден признать Ш. неспособным к агентурной разведке и перевел его в Париж в качестве переводчика в своей канцелярии (Ш. знал пять языков).